Не секрет, что развитие сибирского крестьянства во второй половине XIX века сильно отличалось от положения в центре страны. Перевернувший жизнь Европейской России 1861 год не стал рубежом для Сибири; не затронула сибирских крестьян и реформа государственной деревни 1866 года. Отсутствие острых столкновений на слабо заселённых сибирских просторах, не знавших крепостного права (если не считать кабинетских владений) позволяло отложить реформы на неопределённый срок. Впрочем, в данной статье пойдёт речь не о поземельной реформе (распространенной на Сибирь в 1896 году), а об отмене подушной подати и круговой поруки. Если для бывших частновладельческих крестьян ключевое значение имела отмена крепостного права, то для государственной деревни второй половины XIX - начала XX века более важным представляется устранение именно этих пережитков, противоречивших логике капиталистического развития.
   По части налоговых реформ у крестьян Сибирь тоже оказалась отстающей. То есть, необходимость распространения реформ на Сибирь признавалась на самом высоком (Госсовет) уровне, об этом говорили, но ничего не двигалось. То, что рассмотрение какого-либо вопроса совсем не означало скорого его решения, доказывает хотя бы пример подоходного налога, обсуждение которого велось с конца 1850-х годов, и закон о котором приняли лишь накануне падения царской власти (1916). Однако вопрос о налоговой реформе для сибирских крестьян решился гораздо раньше. Причём в Сибири две названные реформы - отмена подушины и ликвидация круговой поруки - оказались гораздо более близки друг к другу по времени, чем в центре страны. Они пришлись на самый конец XIX столетия и начало XX-го. То самое время, когда приняло массовый характер переселение в Сибирь, подталкиваемое снисходительным отношением правительства и строительством Транссиба. Нет ли между этими двумя процессами - хозяйственным и законодательным - взаимосвязи?
   Подушная подать и её отмена. Обращаясь к конкретно-историческому материалу, начнём, по хронологии, с подушины. Несовместимость этого налога с капиталистическими тенденциями была очевидна уже в 1860-е годы. Чем больше усиливается разрыв между хозяйствами по мере развития их в капиталистических условиях, тем менее приемлемой для государства становится подушное обложение, этого разрыва не учитывающее. Уже в 1863 году была заменена налогом с городской недвижимости подушная подать для мещан. Началась подготовка подобного мероприятия для основной массы налогоплательщиков - крестьян. Трудно сказать, что тормозило реформу сильнее - её политическое значение (шаг в сторону столь неприятного для богатой верхушки подоходного принципа) или технические сложности (взамен подушного требовалось рассчитать иные принципы обложения). Как бы то ни было, благодаря настойчивости Н.Х. Бунге 28 мая 1885 года удостоилось императорского утверждения мнение Государственного Совета об отмене (с 1 января 1887 года) подушной подати по всей Европейской России[1].
   Тогда, в 1885-м, реформу не распространили на Сибирь "из-за обособленности края" и из-за отсутствия органов, которые могли бы реформу проводить[2]. Соображения нельзя не признать натянутыми, особенно если учесть, что податные инспектора, которые подразумеваются в этой мотивировке, в Западной Сибири должны были (по закону) появиться тогда же, в 1885-м. Как и по ту сторону Урала. И если в действительности должности податных инспекторов в Тобольской и Томской губерниях ещё девять лет оставались незанятыми, то это - лишь недоработка центральной власти, не проведшей в жизнь предписанное ею же самой переустройство.
   Очередь Сибири настала тринадцать лет спустя. Ускоренная с приходом во главу Министерства финансов С.Ю. Витте работа по распространению реформы 1885 года на Сибирь увенчалась законом 19 января 1898 года[3]. Закон о замене в Сибири подушных сборов государственной оброчной и поземельной податями коснулся четырёх губерний - Томской, Тобольской, Енисейской и Иркутской[4]. Исключение составили неземледельческие районы (Берёзов, Сургут, Нарым) и Алтайский округ ("ввиду особых условий, в которых он находится"[5]). На Алтае реформу провели ещё год спустя[6].
   Что получилось в результате преобразований? Основным крестьянским налогом в госбюджет стал государственный оброчный сбор. Налог с подобным названием существовал и прежде, но как вспомогательный к подушине; теперь же он стал основным. Кроме того, в нём стал более ярко проявляться подоходный принцип. Привязка к наделу сохранилась: платежу оброчного сбора подвергались лишь пользователи государственных земель, и именно стоимость либо доходность земли[7] должна была выступать основным критерием определения оклада[8] налога для каждой платёжной единицы. Однако разрешалось брать в расчёт и вспомогательные признаки, позволяющие оценить хозяйственную состоятельность данного селения (сумма числящихся на селении недоимок, численность жителей и т.д.). Таким образом, значение государственного оброчного сбора как арендной платы сводилось практически к нулю: он становился собственно налогом (платежом, в обмен на который плательщик не получает какой-либо определённой услуги или товара). Относительность привязки реформированной оброчной подати к земле подчёркивается и требованием Минфина сохранять преемственность новых окладов (оброчной подати) со старыми (подушной). Для Сибири предел повышения или понижения оброчной подати по сравнению с прежними сборами установили на уровне 50 % для селения и 25 % для округа. Размер дореформенных платежей следовало принимать за основу даже для расчёта размера поземельной подати. Этот налог, введённый в качестве альтернативы оброчной подати, применялся в Сибири незначительно, поскольку относился лишь к собственникам земли.
   Реформированное крестьянское обложение оставалось далеко от полноценного воплощения подоходного принципа. Однако наиболее явный анахронизм в налоговой системе оказался устранён.
   Круговая порука. Впрочем, реформа системы исчисления крестьянских налогов ещё не означала реформы системы их взимания. Основой этой системы оставалась круговая порука. Её отрицательное воздействие на развитие сельского хозяйства едва ли нуждается в долгом разъяснении. Правда, вековые общинные традиции разъедались капиталистическими отношениями, так что община не становилась препятствием на пути расслоения крестьян. Однако затормозить объективный процесс раскрестьянивания (имеющий непосредственное отношение к развитию как сельского, так и промышленного производства) было в её силах.
   Наиболее резко воздействие круговой поруки проявлялось в Европейской России, где власти более сурово относились к сбору недоимок. Бывали случаи, когда имущество всей деревни продавалось (естественно, за бесценок) ради покрытия недоимки нескольких хозяев. В Сибири кнут при сборе недоимок применялся менее жестоко, однако логика совпадала. Круговая порука обеспечивала искусственную связь между хозяйствами, каждое из которых иначе развивалось бы самостоятельно. Время требовало индивидуализации налоговой системы.
   Однако отмена круговой поруки вовсе не была простым и очевидным решением. Что взамен? Традиционно в крестьянском обложении действовала раскладочная система, в рамках которой проводилась и реформа 1898 года. Министерство финансов на самом верху определяло общую сумму сбора, которая затем раскладывалась между нижестоящими административными единицами. Внутригубернской развёрсткой между уездами занимались губернские управления (с участием председателей казённых палат), представлявшие результаты своих трудов на утверждение Минфина. Далее (по селениям) раскладку производили окружные по крестьянским делам присутствия либо (в Восточной Сибири) особые раскладочные комиссии. На этом уровне фискальные органы были представлены податными инспекторами (в раскладочных комиссиях они даже председательствовали). Раз утверждённая раскладка действовала пять лет.
   Непосредственное участие в раскладке оброчной подати принимали и сами плательщики. Проекты раскладок на уровне округа выносились на обсуждение съездов уполномоченных от сельских обществ и селений. Ещё больше полномочий получали крестьяне при внутриобщинной развёрстке. Здесь всё решал сход.
   Что важно: на государственный аппарат при такой системе падала лишь развёрстка до уровня сельского общества. Основание раскладки неважно - будь то ревизские данные о числе душ мужского пола (в эпоху подушной подати) или данные о доходности (после замены подушины оброчной податью). В любом случае раскладка "верхнего уровня" была существовавшему аппарату по силам.
   Более важно в системе круговой поруки внутриобщинное распределение налогов. Потому что даже при развёрстке безликой, казалось бы, подушной подати сход учитывал материальный уровень каждого хозяина. Тем более этот принцип (подоходный, по сути своей) укрепился после отмены подушины. Значит, внутриобщинная развёрстка оклада требовала хотя бы приблизительного знания уровня доходности каждого хозяйства. Правительственный аппарат для этого слишком слаб. Один-два податных инспектора на уезд (которые, к тому же, должны заниматься далеко не только оброчной податью!) едва успевают произвести раскладку между селениями, тут уж не до знакомства с каждым хозяйством. Получается, что определять размер платежа для каждого крестьянина неизбежно должен сход.
   Но ведь на сходе преобладают богатые крестьяне. Очевидно, что если они не будут нести за раскладку никакой ответственности (в виде, например, обязанности платить за несостоятельных однообщественников), то основную часть налогов они переложат на бедняков и на "безвестно отлучных". Развёрстка налогов получится не только несправедливой, но ещё и убыточной для государства - основная часть оклада оброчной подати будет переходить в недоимку, казна пострадает... Как видим, стремление отменить явный пережиток упиралось в слабость налогового аппарата.
   Тем не менее, меры по ограничению круговой поруки принимались. Первая из них относится к 1868 году, когда индивидуальная ответственность по налогам была введена для селений с числом душ мужского пола менее 21. Уже в следующем году появился закон, переносивший круговую поруку с целого общества (часто состоявшего из нескольких деревень) на селение или его часть, имеющую отдельное владение землёй. Одновременно количественный ценз повышен до 40 человек.
   Важнейшим шагом в борьбе с круговой порукой стало Положение о порядке взимания окладных сборов с надельных земель сельских обществ, принятое 23 июня 1899 года. Законодатели подняли планку минимальной численности общества для круговой поруки до 60 человек, более чётко прописали порядок взыскания недоимок и их списания - всё это должно было свести случаи действительного применения коллективной ответственности к минимуму. Главное же значение Положения 1899 года заключается в инструкции по его применению. Во-первых, сходу вменили в обязанность производить развёрстку на основании чётко определённых принципов. Можно распределять по площади землепользования, по количеству скота, можно ещё и число работников учитывать… Главное - все эти принципы записать в раскладочном приговоре и строго их придерживаться. Во-вторых, раскладочные приговоры сельских обществ стали поступать на утверждение к податным инспекторам. Конечно, проверять соблюдение указанных принципов в отношении каждого хозяйства инспектор не имел возможности, однако оценить общие принципы - мог (очевидно, например, что если в скотоводческом районе оклад разверстывается по землепользованию, то раскладка получится неравномерной). И если инспектор обнаруживал в приговоре положения, "клонящиеся к нарушению интересов казны"[9], он имел право его не утверждать. Расплывчатость приведённой формулировки давала инспекторам действенное средство в борьбе с заведомо неравномерной раскладкой, которая и рассматривалась в качестве основного препятствия для повсеместного ведения личной ответственности по налогам.
   После этого отмена круговой поруки оставалась простой формальностью. Не случайно законом 1899 года министру финансов предоставлялось по истечении года "войти в соображение вопроса о возможности отмены круговой поруки крестьян"[10]. И действительно, уже 12 марта 1903 года соответствующее мнение Государственного Совета удостоилось утверждения[11]. Коллективная ответственность крестьян по уплате налогов сменилась ответственностью индивидуальной. При этом сохранялся порядок внутриобщинной развёрстки (контролируемой податным инспектором), установленный Положением 1899 года.
   Отмена круговой поруки в Сибири. Ни один из этих двух законов (1899 и 1903 годов) не коснулся Сибири. Однако процесс ослабления круговой поруки за Уралом шёл независимо от общероссийского законодательства. Он начался даже до Положения 1899 года, и однозначно можно говорить о его связи с нарастающим переселением.
   Не иссякавший со времён Ермака, переселенческий ручеёк превратился в реку во второй половине 1890-х годов. Тогда показатель ушедших за Урал вышел на уровень десятков тысяч крестьян. Законодательной основой переселения на полтора десятилетия стал закон 13 июля 1889 года. В частности, он предусматривал и круговую ответственность новосёлов по налоговым платежам. Однако практическое применение этого требования натолкнулось на законодательно же закреплённые за переселенцами податные льготы: 3 года (позже - 5 лет) полного освобождения от налогов, затем ещё столько же - на половинном окладе. Учитывая, что переселенческие посёлки заселялись постепенно, вставал вопрос: в какой мере должны нести ответственность друг за друга однообщественники, если часть их пользуется полным освобождением, другая - половинным, а третья уже потеряла право на льготы? О том, чтобы устроить круговую поруку лишь для сверстников по водворению (то есть разбить общество на несколько частей), в законе ничего не говорилось. Поэтому тобольские податные инспектора, обсуждавшие эту проблему в 1900 году, решили применять круговую поруку лишь в переселенческих посёлках полностью заселённых, где все крестьяне уже исчерпали льготные сроки. Департамент окладных сборов Минфина согласился с тоболяками[12].
   Пока ежегодные масштабы переселения ограничивались десятками тысяч человек, принятое решение ещё можно было рассматривать как техническое уточнение. Площади, не подверженные круговой поруке, оставались ничтожными вкраплениями в безбрежности сибирских деревень. Однако с новым всплеском переселенческого движения при Столыпине такой подход неизбежно должен был привести к созданию целых районов, выведенных из-под круговой поруки на длительный (даже при одномоментном заселении - не менее 10 лет) срок. Фактическое положение круговой поруки ослаблялось независимо от действующих законов.
   Новое противоречие возникло после отмены круговой поруки в России. Теперь получалось, что пришедшие в Сибирь переселенцы по истечении льготного срока должны будут от индивидуальной налоговой ответственности возвращаться в эпоху пережитков. Во избежание этого новые правила о переселении (6 июня 1904 года) установили, что переселенцы "изъемлются" из действия правил о круговой поруке. В ответ одна из сибирских казённых палат попросила уточнить, относится ли новое правило только ко вновь образуемым переселенческим посёлкам, или ко всем, включая и те, которые уже введены в полный оклад. Вопрос был передан в Особое совещание по переселенческому делу, которое вынесло его на заседание высшего совещательного органа империи. Госсовет "признал полезным" освободить от круговой поруки все переселенческие общества, включая и образованные в минувшем веке. Соответствующий циркуляр об этом был разослан сибирским казённым палатам уже в марте 1906 года.[13]
   Впрочем, в 1906 году круговая порука повсеместно за Уралом уже доживала последние дни. 5 октября 1906 года Положение об отмене круговой поруки было распространено и на Сибирь[14]. Начиналось столыпинское переселение.
   Уничтожение круговой поруки не сделало налоговое законодательство для крестьян полностью единым по разные стороны Урала. Несмотря на неоднократные ходатайства местных казённых палат, в Сибири так и не было введено Положение 23 июня 1899 года - то самое, ставшее непременным условием отмены круговой поруки в Европейской России. Само правительство объясняло это плохой изученностью земель в Сибири, однако, по-видимому, дело и идёт о простой бюрократической волоките, вызванной отсутствием острого желания что-то менять. Существенных перемен недоимочность Сибири после 1906 года не претерпела, что дало правительству возможность на неопределённый срок сохранить здесь прежние правила раскладки. Впрочем, сохранение за Сибирью этой особенности не могло преуменьшить значение сделанного в направлении перевода сибирских крестьян на новые принципы налогообложения.
   Мы убедились, что рубеж веков принёс решительные перемены в обложении сибирской деревни. Исчезли два существеннейших феодальных пережитка. Несомненно связана с переселением отмена круговой поруки, имевшая целью сначала усовершенствовать технику обложения новосёлов, а потом и предотвратить "возврат в прошлое" переселенцев, уходящих в Сибирь. Учитывая этот факт, с высокой долей уверенности можно предположить наличие подобной же связи между переселением и отменой подушной подати. Таким образом, переселение способствовало не только хозяйственному развитию Сибири, но и "подтягиванию" её на передовой уровень в отношении законодательства. Включение огромного региона в единое для всей России правовое поле, в свою очередь, не могло не иметь благоприятных последствий для Сибири в частности и страны в целом.

Примечания:
   [1] Вестник финансов, промышленности и торговли (ВФПТ). 1885. № 24. С. 748.
   [2] Там же. 1898. № 6. С. 352-354.
   [3] Подробнее о разработке реформы см.: Худяков В.Н. Аграрная политика царизма в Сибири в пореформенный период. Томск, 1986. С. 227.
   [4] ВФПТ. 1898. № 6. С. 352-354.
   [5] Там же. С. 352.
   [6] ВФПТ. Постановления правительства. 1899. № 10. С. 163-164.
   [7] Эти два понятия - стоимость и доходность недвижимости - жёстко связывались в государственной статистике. Считалось, что вложенный в недвижимость капитал приносит везде примерно одинаковый доход - 6 % в год. Соответственно, зная хотя бы один из этих показателей, чиновники могли рассчитать и другой.
   [8] Понятие "оклад" использовалось в двух смыслах. Одно из них - ставка налога (например, в процентах от дохода). В данном случае оклад означает сумму, подлежащую уплате в казну (в рублях).
   [9] ВФПТ. 1910. № 34. С. 509.
   [10] Там же. 1903. № 12. С. 498.
   [11] Там же. № 12. С. 498-505; № 13. С. 546-553.
   [12] Журнал заседаний съезда податных инспекторов Тобольской губернии в 1900 году. Тобольск, 1901. С. 31-32; Журнал заседаний съезда податных инспекторов Тобольской губернии в 1902 году. Тобольск, 1903. С. 78.
   [13] Государственный архив Омской области. Ф. 36. Оп. 1. Д. 7. Л. 89-89 об.
   [14] Государственный архив г. Тобольска. Ф. 152. Оп. 40. Д. 140. Л. 77-77 об.