шарж на В.А. Гетца, гоф-маклера С.-Петербургской биржи

   В прошлой теме мы наблюдали развитие акционерного дела в России. Именно за счёт его развития, и для его развития, появляется фондовая биржа. Но появившись, она начинает жить собственной жизнью. Появляется биржевая спекуляция, биржевая игра. Что это, и какова её экономическая роль?

   1830-е: срочные сделки. Считается, что впервые биржевая игра приняла значительные размеры на этапе акционерного подъёма 1830-х годов. Некоторые деятели стали покупать акции не для вложения денег, а для перепродажи их в последующем с прибылью. Одна из разновидностей биржевой игры - то, что ныне именуется фьючерсами, а тогда называлось срочными сделками (т.е. сделками на срок, без немедленного обмена акциями и деньгами).
   Срочные сделки обозначались словами "репорт" и "депорт". Репорт - это продажа ценных бумаг с одновременным заключением сделки о последующем их выкупе через определенный срок по более высокой цене. Для чего может быть нужна такая операция, если речь не идёт о биржевой спекуляции? Например, владельцу акций срочно нужны деньги, и он готов заплатить за временное пользование ими (к тому же предоставляя в залог ценные бумаги); притом он верит, что оставляемые в залог бумаги вырастут (в противном случае он не стал бы давать обязательство покупать их по повышенной цене, а просто продал бы).
   По-видимому, именно так воспринимало эту сделку государство - как кредит под залог ценных бумаг. Согласно правилам, в случае неуплаты в назначенный срок капитала и процентов кредитор получал право распоряжения заложенными бумагами, включая продажу; при этом если он не покрывал своих убытков по данной операции, то владелец бумаг должен был доплатить. Таким образом, репорт - это взятие денежного займа под акции, с расчётом на повышение их курса. Депорт - обратная операция. То есть, каждая такого рода срочная сделка будет для одной стороны репортом, для другой - депортом. Таково официальное значение этих срочных сделок.
   Но те, кто стремился к быстрой прибыли, выяснили, что с их помощью можно оформлять "чистую спекуляцию". Это не вложение денег в производство через акции и даже не кредит - это просто игра на колебании курса акций. Иметь собственно акции для такой игры и не нужно. Достаточно найти другого желающего заниматься такой же игрой, имеющего иное мнение относительно перспектив какой-либо ценной бумаги.
   В таком случае торговец, совершающий репорт, не отдаёт акций и не получает денег в начале сделки, а просто даёт обязательство купить по определённой цене акции, которые на момент сделки стоят меньше. И в конце сделки требовать продать ему акции он не станет. Если действительная цена акции по истечении оговорённого срока окажется ниже оговорённой участниками сделки, он доплатит разницу; если выше - доплатят ему. Такие сделки, проводимые "без покрытия" (без действительной передачи акций), назвали бланковыми (заключёнными in blanco), а их участников - бланкистами.
   По-видимому, учитывая развитие под видом репорта и депорта спекуляции, правительство запретило срочные сделки тем же самым законом 1836 года, который прописывал устройство акционерных обществ.
   1860-е: гарантийная операция. Новый подъём интереса к акциям произошёл в 1868-1869 годах. Несомненно, что в основе акционерного бума лежал общий рост экономики вследствие реформ. Росло промышленное производство; массово строились железные дороги; и то, и другое - преимущественно в форме акционерных компаний.
   Акции стали котироваться даже на Московской бирже, несмотря на консервативность деловой жизни "первопрестольной столицы" по сравнению с Санкт-Петербургом. В обеих столицах создались особые полуподпольные биржи именно для биржевой игры (запрещённой на официальной бирже). В Петербурге эти собрания назывались Демутовской биржей (участники собирались в отеле "Демут").
   Пытаясь ограничить спекуляцию, правительство ограничило ссуды из Госбанка, увеличило их стоимость и выпустило пятипроцентный заём, что способствовало падению курсов летом 1869 года, переросшему в биржевую панику.
   На этом этапе биржевая спекуляция становится всё более крупной, ею начинают заниматься и солидные воротилы. С 1869 года, после разрешения коммерческим банкам покупки негарантированных ценных бумаг за свой счёт, развивается гарантийная операция. Синдикат нескольких банков соглашается реализовать акции новой компании по твёрдой цене, каковую и выплачивает с оговорённые сроки - т.е., по сути, выкупает бумаги и продаёт их от своего имени. Акционерное общество таким образом получает капитал сразу, а банк - дополнительную комиссию (порядка 10 % номинала) плюс всё, что он накручивает (если накручивает) при такой продаже сверх номинала. Таким образом, банки оказались заинтересованы в раздувании спекуляции (продать бумаги с возможно большей накруткой относительно номинала), поэтому правительство в 1870 и 1871 годах внесло уточнения, запрещающие гарантийную операцию. (Ограничения эти банками обходились либо прямо нарушались).
   Таким образом, стихийная спекуляция 1868-1869 годов переросла в организованную спекуляцию. Впрочем, ясно, что спекулятивная жажда игроков была не единственным необходимым условием распространения гарантийной операции. Другое условие - недостаток свободных капиталов, без которого учредителям акционерных обществ не имело бы смысла платить за гарантию размещения их бумаг на рынке.
   1890-е: всеобщая спекуляция. Экономист-теоретик М.И. Туган-Барановский так описывал осень 1893 года: чтобы убедиться в быстром развитии биржевой игры, "достаточно было пройти мимо здания Петербургской биржи, вокруг которой в начале 90-х годов не замечалось никакого движения и площадь перед которой представляла собой подобие пустыни, и посмотреть на нескончаемый ряд экипажей, который теперь стоял у подъезда биржи в часы биржевых собраний…".
   Рост был настолько явным, что немедленно отразился на законодательстве. Основное событие 1890-х годов в области регулировки биржевой игры - отмена запрета на срочные сделки законом 8 июня 1893 года. Вопрос о срочных сделках обсуждался уже с конца 60-х годов: официальный запрет не мог запретить подобные сделки, но делал их не охраняемыми законом, а потому рискованными. В начале 70-х дело закончилось ничем. Теперь же, когда фондовые сделки на Петербургской бирже стали преобладать над товарными, правительство не сочло возможным и далее делать вид, что биржевая игра у нас отсутствует. Закон 8 июня 1893 года разрешил срочные сделки по договору, т.е. покупку акций не за наличный расчёт и поставку их через определённый срок по оговорённой цене. (Бланковые сделки по-прежнему запрещались).

   Биржевой ажиотаж продолжался несколько лет. Акции в течение года могли возрастать по стоимости в несколько раз; при выпуске бумаги в обращение она уходила иной раз за 300 % номинала. Покупая бумаги по такой цене, невозможно рассчитывать, что разница между покупной ценой твоих бумаг и их номинальной стоимостью покроется дивидендом. Чтобы это произошло, дивиденд должен был бы составлять по нескольку десятков процентов в течение не менее как десятка лет, что чересчур маловероятно. Поэтому выгоду при таком уровне цен можно получать только от перепродажи, от игры на повышение. По существу, это получается "пирамидка": выгода будет, только пока курс идёт вверх, а это продолжается, лишь пока население не исчерпало свободные средства. Деньги кончатся - курс обвалится.
   Уже в конце 1894 года появились первые тревожные симптомы. Осенью 1895 года курсы обвалились по всем фронтам. Недолгое, но сильное падение курсов происходило ещё дважды - в 1896 и 1897 годах. Тем не менее, благодаря промышленному подъёму рынок ценных бумаг продолжал существовать успешно до конца 1898 года. Пережив падение, акции возвращались на прежний уровень. Какие-то акции оказывались уже не в силах восстановить былые высоты; взамен появлялись другие лидеры. Всё это наглядно доказывает спекулятивность биржевой игры, её отрыв от действительного положения дел в экономике. В результате упомянутых колебаний курсов произошло лишь перераспределение средств: мелкие обладатели лишних денег, не сведущие в биржевых делах, но желающие лёгкой наживы, отдали свои капиталы крупным дельцам, которые специально для них разыгрывали на бирже представления двух типов - под названием "небывалый рост курса акций любых предприятий" и "всеобщий биржевой крах".
   Однако во 2-й половине 1890-х годов, как мы видели в прошлой главе, учредительство нарастало - поэтому свободные капиталы в стране в целом стали быстро сокращаться. К тому же добавился мировой капиталистический кризис. Как следствие, в феврале 1899 года началось неожиданное и стремительное падение всех бумаг. Летом произошло два громких банкротства (известных миллионеров П.П. фон Дервиза и С.И. Мамонтова, связанных со многими крупными предприятиями). В итоге акции стало практически невозможно реализовать. Многие бумаги, уже разрешённые к выпуску, оставались в портфелях, так как их не решались пустить в обращение. Правительство, по настоянию Витте, пыталось противодействовать сплошному падению цен. В 1899 году облигации, размещаемые за границей, получили освобождение от налога на доход с денежных операций. В том же 1899 году под руководством Госбанка был создан "биржевой Красный Крест" - синдикат 15-ти коммерческих банков и банкирских домов для торговли акциями крупных предприятий с целью поддержания их курса. Сам Госбанк в 1900 году купил до 10 млн. руб. облигационных займов жизнеспособных ж/д обществ. Решающего влияния на кризис ни то, ни другое не оказало.
   Как раз на это время и пришлась реформа 1900-1901 годов, кратко упоминавшая в прошлый раз: создание Фондового отдела Санкт-Петербургской биржи.
   До 1900 года торговля акциями от торговли прочими товарами (хлебом, сахаром, металлами) никак не отделялась. Между тем сам процесс торговли различался существенно. Яркую зарисовку на эту тему оставил известный биржевой спекулянт З.П. Жданов [1]: "В товарном отделе - несколько десятков солидных купцов, действительных коммерсантов, представителей фирм. Они тихо и спокойно толкуют о своих делах и через полчаса расходятся. Вы даже не подумаете, что здесь происходят миллионные сделки… Но боже мой, что творится в Фондовом отделе! … огромная толпа, человек в пятьсот… сбилась в одну общую бесформенную массу, кричит, жестикулирует, кружится, как в бешенном водовороте, и гулко шумит, как гигантский рой… пчёл… Потные лица, глаза горят… Почти все на "ты". Товар, цена, "даёшь", "берёшь", "дал", "взял" - вот всё, что интересует в это время биржевика".
   Фондовый отдел получил такое же устройство, как и обычная биржа. То же разделение основных участников на действительных членов, постоянных посетителей и маклеров; имелось и подобие биржевого комитета - Совет фондового отдела. Правда, с учётом склонности постоянных посетителей фондовой биржи к спекуляции их (постоянных посетителей) не допускали до выборов Совета. Совет выбирали только действительные члены биржи, притом избранных утверждало Министерство финансов. Таким образом, Минфин обеспечил себе несколько больший надзор за фондовой биржей, учитывая её большую взрывоопасность. Этим особенности и ограничились.
   В целом реформа 1901 года оценивается историками как усиление надзора за биржевыми деятелями с целью затруднить спекуляции, развернувшиеся во второй половине 1890-х годов.
   Несмотря на проведённую реформу, устройство биржи в начале века сохраняло некоторые недостатки. Прежде всего, речь идёт о несоответствии официального курса котируемых бумаг их действительной цене. Ведь чисто спекулятивные сделки по прежнему не учитывались котировальными комитетами (допускались лишь срочные сделки с "ликвидацией", т.е. с действительным обменом денег на бумаги). Такое ограничение рынка, как полагают исследователи, заставляло многие российские акционерные компании выводить свои акции только на зарубежные биржи, что искусственно сужало российский рынок.
   Вероятно, это была не единственная причина ухода отечественных акций на заграничный рынок. Наверное, дело ещё и в том, что капиталов в России маловато; вероятно, есть и другие причины. Известно наверняка, что в 1913 году лишь четверть российских акционерных обществ так или иначе связана с российской биржей. На отечественном рынке преобладали акции финансовых учреждений (банки) либо спекулятивных предприятий, что только усиливало в биржевой игре спекулятивную составляющую, с которой правительство пыталось бороться. Но как бы то ни было, в целом Фондовый отдел Петербургской биржи несомненно выполнял экономические задачи фондовой биржи - и служил местом купли/продажи акций, и устанавливал цены, которые использовались в сделках за пределами биржи.

группа членов Совета Фондового отдела

   Как и в большинстве других отраслей экономического законодательства, существенных новшеств после отставки С.Ю. Витте в биржевом законодательстве не было.
   

   Теперь попробуем уяснить, как происходит сама биржевая игра. До сих пор мы сталкивались с её технологиями только на примере репорта и депорта. Но с 1830-х годов до конца века многое изменилось.
   Паркет и кулиса. Уже в 1890-е годы в словарь образованной публики прочно вошли новые слова, связанные с биржевой игрой - паркет, кулиса… Основное значение слова "паркет" (в биржевой жизни) - внутренняя часть биржи, где объявляются к продаже ценные бумаги. В переносном значении "паркет" - официальные маклеры, то есть единственный вид биржевых деятелей, имеющих право заниматься посредничеством. "Паркету" противопоставляется "кулиса" как совокупность неофициальных посредников. "Кулиса" работала как за пределами биржи, так и на биржевых заседаниях. В неё входила часть действительных членов биржи. Это не касается тех действительных членов, которые сами сделок не заключали - например, представителей крупных банков, передававших заказы на покупку и продажу бумаг маклерам. Тех же действительных членов, которые пользовались правом самостоятельной торговли, тоже можно включать в кулису. Их право заключать сделки помимо маклеров распространялось лишь на сделки за свой счёт (покупку бумаг для себя). Между тем очевидно, что действительные члены, среди которых преобладали банкиры, приносили множество заказов от клиентов своих банков. Но разобрать, когда они выполняют заказ, а когда покупают или продают для себя, было невозможно, поэтому прикрыть "кулисную" деятельность действительных членов оказывалось невозможно.
   Основную же часть кулисы составляли постоянные посетители, в нарушение правил заключавшие сделки без маклеров. К кулисе также относились уполномоченные действительных членов биржи. Они обычно лишь формально играли от имени тех организаций, которые они представляли, в действительности же вели самостоятельную игру. Это противоречило законодательству и интересам казны (поскольку "кулиса" маклерских сборов не платила) и ставило под вопрос устойчивость биржи. Однако поймать "кулисьеров" за руку было трудно, поэтому с биржи их изгоняли нечасто. Особое понятие существовало для мелких "кулисьеров" - их прозвали "зайцами".
   

Захарий Жданов

Жданов. Методы "кулисьеров" наглядно показывают примеры наиболее известных биржевых спекулянтов, таких как Игнатий Порфирьевич Манус или Захарий Петрович Жданов. Мастерство Жданова и его смелость мы уже видели в банковской теме на примере его игры с Ленскими акциями в 1909-1910 годах. Этот "гений спекуляции" пошёл дальше отдельных, хотя бы крупных, операций.
   С 1911 года в его собственном банкирском доме стала собираться неофициальная биржа. Тратя на содержание этой бесплатной для игроков биржи десятки тысяч рублей в год, Жданов возмещал их сторицей за счёт того, что сам сбывал на этой бирже свои акции по ценам, отличавшимся от действительных цен официальной биржи. В 1911 году проверка конторы Жданова, проведённая Министерством финансов (которое сильно его недолюбливало), показала широкое распространение злоупотреблений, а именно - продажи находящихся в банке в качестве залога ценных бумаг и перезалога их без ведома хозяев. Нарушения были столь серьёзны, что Жданов не стал дожидаться ликвидации конторы и закрыл её сам. Впрочем, это не помешало ему продолжать биржевую игру. Только в июне 1914 года Жданова исключили из числа действительных членов биржи "за признанную крайне вредную и нежелательную биржевую деятельность". Жданова выгнали, но его деятельность наглядно характеризует нравы подавляющего большинства биржевых деятелей.
   К 1912 году кулиса на Петербургской фондовой бирже настолько окрепла, что стала выступать как самостоятельная биржевая сила и попыталась создать особую организацию в противовес "паркету". Поскольку поддержанные "кулисой" кандидаты, пройдя на выборах в Совет Фондового отдела, не получили утверждения министра финансов, "кулиса" пыталась в 1913 году создать нечто вроде "вечерней биржи", куда бы допускались только действительные члены Фондового отдела, но все они имели бы равные полномочия (без выделения маклеров с их монопольными правами на заключение сделок). Затея не удалась, но она отчётливо показывает недовольство активных и крупных участников биржевых торгов строгим ограничением свободы торговли посредством маклерской монополии, притом что стать маклером мог далеко не каждый, и только с согласия правительственных органов. В это время под "кулисой" понимались уже, по существу, не любые "чёрные маклеры", а участники Фондового отдела Петербургской биржи за исключением маклеров.
   Итак, паркет и кулиса существенно различались. Тем не менее, в ходе биржевого заседания они действовали как единое целое. Разберёмся, как это происходило.
    Ход биржевого собрания. Огромный биржевой зал делили на две равные половины - фондовую и товарную [2]. Вдоль стен и колонн - ряды скамеек и столики с письменными принадлежностями. Каждая скамья была закреплена за представителем банка или иным влиятельным биржевиком, во всё время заседания остававшимся на одном месте. Остальные же участники собрания постоянно передвигались с места на место, пытаясь найти или выполнить заказ. Биржевые тузы прибывали с небольшим опозданием, принося с собой поручения от клиентов своих банков на продажу или покупку тех или иных бумаг. Предугадать, как распределятся эти заявки, было сложно, поэтому остальные участники ("кулиса" и маклеры) не начинали серьёзных сделок до появления представителей банков. Среди маклеров существовала специализация: каждый торговал только несколькими однородными бумагами, что облегчало выполнение распоряжений и контроль цен. При этом никто из маклеров всё-таки не имел монополии на те или иные бумаги.
   Обычно каждый банкир работал с ограниченным числом маклеров, с которыми он находился в доверительных отношениях. Их выгода заключалась в получении возможно более крупного заказа от "своего" банкира; выгода последнего - в возможности договориться о порядке выполнения поручений и их оформлении. Например, можно было договориться, чтобы были выполнены сначала имеющиеся у него распоряжения на покупку определённых акций - таким образом, цена на них поднималась. А после этого - на продажу тех же бумаг. При этом клиентам своим банкир мог сказать, что продал их бумаги по утренней, ещё не повышенной цене, положив разницу себе в карман. Или, например, так: договориться продать основную часть бумаг по нормальной цене, а небольшой остаток - по явно заниженной. А в маклерскую книгу (в которой должны были отмечаться все сделки) занести только продажу по низкой цене, чтобы именно эта цена попала после конца собрания в официальную биржевую сводку, и клиентам можно было сказать, что все бумаги ушли по этой цене.
   Итак, маклеры получают заказы от банкиров и начинают их выполнять.
   Сразу становится ясным, в какую сторону изменились спрос и предложение по сравнению с предыдущим днём. Здесь в игру вступает "кулиса", которая старается опередить маклеров. Если выясняется увеличение спроса, то "кулиса" начинает покупать в расчёте на дальнейшее увеличение цены; если уменьшение - продавать. После того, как повышение/понижение достигло значительных размеров, маклеры переходили к исполнению противоположных поручений (соответственно, на продажу или покупку). Поэтому к концу дня цена обычно откатывалась назад в сторону утренних позиций. Таким образом, "кулиса" значительно усиливала влияние приказов о покупке или продаже акций, исполняемых банкирами, на изменение цен.
   Две стратегии. Если в действиях банкира главным было, зная возможную реакцию "кулисы" на его действия, точно рассчитать последовательность действий (когда покупать, когда продавать), то для "кулисьера" гораздо важнее была быстрота реакции (начался рост - покупай, началось падение - продавай). При этом каждый решал задачу со многими неизвестными, потому что и банкиры ведь не знали перечень поручений у других банкиров и планы друг друга.

На "перроне"

   За пределами биржи. По завершении собрания действительные члены биржи (имевшие право совершать самостоятельные сделки) и маклеры подавали сведения о совершённых ими сделках в котировальный комитет и покидали биржу. Поскольку многие из них не успевали закончить расчёты друг с другом, они ещё задерживались на "перроне" - площадке перед биржей. На "перроне" и во время собрания толпилось много людей из числа тех, кто не имел доступа на биржу. Время от времени к ним выходили "посредники" из биржевиков, с учётом последних событий в зале собрания сообщавшие, по каким ценам они готовы выполнить заказы своих клиентов из "перрона". Естественно, проверить достоверность сообщаемых "посредниками" сведений о текущих курсах было невозможно, но зато и публика, со своей стороны, на любой стадии сделки могла от неё отказаться, да и просто исчезнуть (ведь все эти сделки не подвергались никакому законодательному регулированию). Из "перрона" вскорости выросла "американская биржа", для всех открытая и никаким правилам не подчинявшаяся.
   "Американская биржа". За яркой характеристикой этого явления снова обратимся к воспоминаниям современников: "После закрытия официальной биржи и установления котировки начиналась неофициальная биржа, когда биржевые зайцы, мелкая и крупная "кулиса", а иногда и банки подготавливались к завтрашнему биржевому собранию и скупали или продавали ценности в соответствии с определившеюся тенденциею рынка или планами биржевых королей и магнатов. Собственно, тут-то и была настоящая "игра", которая на биржевых собраниях лишь реализовывалась. На биржу допускался не всякий - здесь же мог играть всяк, кто хотел. Местом этих биржевых, неофициальных и особенно популярных, собраний был так называемый Милютинский ряд с прилегающей к нему частью Невского, усеянный небольшими банкирскими конторами. Место это прозывалось почему-то "американской биржей"". Около биржи, банков и банкирских контор "появились совершенно дотоле неведомые лица: дамы, чиновники, генералы, офицеры, кабатчики, гробовщики, просто люди без определённых занятий".
   Онкольные счета как орудие спекулянта. Приток в биржевую игру "дотоле неведомых лиц", стеснённых в капиталах и жадных до лёгкого выигрыша, обусловил быстрое развитие как раз в 1890-е годы онкольных счетов ("on call"). Другое название этого счёта - специальный текущий счёт: кредит, который должен быть возвращён по первому требованию банка, и задолженность по которому в установленных пределах заёмщик тоже может изменить в любую минуту; притом что платить будет только за время действительного пользования деньгами.
   Вот как развивалась онкольная операция коммерческих банков на рубеже веков: 1895 - 100 %, 1896 - 121 %, 1897 - 135 %, 1898 - 135 %, 1899 - 153 %, 1900 - 148 %, 1901 - 135 %, 1902 - 113 %. Суть использования специальных текущих счетов для биржевой спекуляции состоит в следующем.
   Клиент открывает в банке специальный текущий счёт, на который перечисляется первоначальный взнос клиента. Банк предоставляет клиенту кредит для покупки ценных бумаг (стоимостью 6-8 %) в 3-8 раз более размера взноса. Купленные по приказанию клиента бумаги остаются в банке в залог кредита из расчёта от 60 до 90 % их стоимости. Онколь для рядового вкладчика - благодеяние со стороны банкира: перспективные ценные бумаги на сумму, в несколько раз превышающую его собственный скромный взнос, приобретаются по советам "специалиста", а самому клиенту остаётся только стричь купоны.
   Главное же - клиент получает возможность получить прибыль, превосходящую рост стоимости бумаг, в которые он вложил деньги. На современном биржевом языке это именуется маржей. Если сумма купленных им (благодаря кредиту) ценных бумаг в несколько раз превышает то, что он мог бы купить без кредита, то значит, и сумма его прибыли (в случае роста этих бумаг) тоже в несколько раз превышает то, что он мог бы получить без кредита.
   Маржа в разы увеличивает выигрыш. В этом её привлекательность. Но она же в разы увеличивает и проигрыш, и в этом её опасность. Опасность эта тем более значительна, что купленные ценные бумаги служат обеспечением кредита, и если курс их понизился, часть бумаг должна быть продана, чтобы привести изменившуюся стоимость бумаг в соответствие с размером кредита. При игре только за свой счёт игрок может не продавать акции во время понижения курса и дождаться нового повышения, таким образом избежав потерь. При игре с маржей он теряет деньги сразу после падения курса.
   Таким образом, для "онколистов" опасны даже случайные колебания курса. На деле же были распространены ещё и махинации банков, прежде всего банкирских домов, с помощью которых они целенаправленно разоряли своих клиентов ради получения их первоначальных взносов.
   Злоупотреблениями по части специальных текущих счетов отличались прежде всего банкирские заведения, из всех видов банков наименее подверженные правительственному надзору. Зачастую они в действительности даже не покупали бумаг, поставленных на счёт клиенту, а просто дожидались первого же падения курса этих бумаг. Дабы ускорить события, банкирский дом мог даже за счёт своих акций, используя подставных лиц, целенаправленно сбить курс на короткое время. Чем большую маржу предлагает клиенту банк, тем более выгодным считает это предложение клиент, а на самом деле тем меньшего колебания курса достаточно, чтобы лишить клиента его капитала.
   Этих и подобных злоупотреблений можно было бы избежать, если клиент действительно будет играть самостоятельно - постоянно следить за курсами, покупать одни акции и продавать другие. Однако те, кто играет через банки, в этом не сведущи.
   Подытоживая материалы этой темы, начну с цитаты всё того же Захария Жданова: "цены на бирже строит не… промышленная конъюнктура, не урожай, не денежное изобилие, не скудость, не мир и не войны - всё это служит лишь канвой для узора, - а комбинации и махинации спекулятивной техники тех, у кого в руках козыри и нити активной внешней политики". Действительно ли биржа - лишь клуб спекулянтов, или всё-таки она выполняет важную экономическую задачу по сбору капиталов для передовой промышленности? Это - один из "вечных вопросов", вызывающих споры экономических историков.
   В качестве несомненного вывода можно сказать, что биржевая игра на протяжении XIX века развивалась, несмотря на запреты правительства, которое вынуждено было постепенно отступать, признавая за фондовым рынком право на существование. Этапы подъёмов биржевой игры хорошо соотносятся с этапами подъёмов акционерного учредительства, виденными нами в прошлой теме.
   

  [1] Оно относится к 1914 году, т.е. времени, когда товарная и фондовая биржи уже были разделены.
  [2] Описание относится ко времени, когда Фондовый отдел ещё не был обособлен, но это важно лишь для внешних подробностей.