Аннотация. Предмет статьи - реформа промыслового налога, проведённая законом 13 октября 1917 г. Суть реформы, прежде не получавшей внимания историков, раскрывается с опорой прежде всего на циркуляры Наркомата финансов и омского Министерства финансов, до сих пор не вводившиеся в научный оборот. Реформа изучается в контексте дореволюционного развития главного торгово-промышленного налога России.
   В результате установлено, что реформа имела две ключевых составляющих - финансовую (ликвидация раскладочного сбора) и общественную (повышение роли представителей общества в определении окладов налога). Финансовая составляющая реформы продолжила заложенную ещё при Н.Х. Бунге реформаторскую тенденцию, при этом всё-таки не в полной мере воплотив заготовки царского времени (сохранился предполагавшийся к отмене патентный сбор). Общественная же составляющая, хотя и опиравшаяся на предвоенные реформаторские планы, шагнула дальше былых замыслов и позволила низовым податным присутствиям принимать важные решения независимо от чиновников казённой палаты.
   Ключевые слова: прямые налоги, реформа промыслового налога, патент, основной промысловый налог, дополнительный раскладочный сбор, дополнительный сбор с излишка прибыли, Временное правительство.
   
   Менее чем за две недели до того, как последний министр финансов Временного правительства М.В. Бернацкий оказался вместе со своими товарищами в Петропавловской крепости, он на пару с председателем правительства подписал закон о реформе промыслового налога. Эта реформа ликвидировала дополнительный раскладочный сбор с неотчётных предприятий, то есть, устранила одну из составляющих промыслового налога для одной из групп его плательщиков. Стоит ли уделять внимание этой технической подробности на фоне обостряющегося политического кризиса, на фоне голодных хлебных карточек в столице и невосполнимых бюджетных дыр, лихорадочно затыкаемых свежеотпечатанными "керенками"?
   Да, стоит, потому что состояние налогов в дореволюционной России - один из показателей кризиса системы власти. "Пьяный" бюджет демонстрировал явную неспособность прямых налогов выполнить свою главную задачу - обеспечить потребности казны. Министерство финансов постоянно предлагало реформаторские проекты; во второй половине XIX в. реформы, хотя и ограниченные, имели место (1865, 1885, 1898), но в начале XX в. промысловый налог не реформировался ни разу. Реформа давно назрела и была разработана, но не происходила при наличной системе власти. Сможет ли новое, революционное правительство изменить положение? Это надо считать одним из показателей его дееспособности.
   Налоговая политика Временного правительства не изобильна событиями. Тем не менее, она удостоилась отдельной главы в книге П.В. Волобуева [1]. Её стержень - проблема повышения налогов с богатой части общества. Как показывает Павел Васильевич, мысль о дополнительном обложении предпринимателей ещё в начале апреля вбросил министр торговли и промышленности А.И. Коновалов. При этом он и его товарищи учитывали как финансовую выгоду такой меры (пополнение бюджета), так и политическую (ослабление враждебности со стороны рабочих и солдат). При очередном политическом обострении от споров наконец перешли к делу. 12 июня были приняты три закона - о повышении ставок подоходного налога (рассчитанного на богатых), о повышении временного (военного) налога на прирост торгово-промышленных прибылей, а также о единовременном налоге на сверхприбыли. В следующие месяцы, как показывает автор, новые законы испытывали нападки с двух сторон: от революционеров - за недостаточный радикализм, от предпринимателей - за чрезмерную тяжесть. Закончилось дело принятием закона 13 октября 1917 г. (номер 2051 по Собранию узаконений и распоряжений правительства) с некоторыми поблажками в пользу плательщиков новых налогов. Вместе с этим правительство, уже не очень считаясь с мнением левых, стало увеличивать косвенное обложение. Таким образом, налоговая политика Временного правительства на протяжении его действия была не одинаковой. Сначала она вдохновлялась уравнительно-перераспределительным настроением, к концу приобрела традиционно-прагматический оттенок.
   Подвергнув критике "капитулянтский" закон 2051, Волобуев ни словом не упомянул соседний (2052) закон, принятый того же 13 октября 1917 г. и тоже посвящённый налогам. "Об отмене дополнительного промыслового, в виде раскладочного сбора, налога с необязанных публичною отчетностью предприятий и некоторых личных промысловых занятий и об изменении размера и порядка взимания с сих предприятий и занятий процентного сбора с прибыли" - таково его полное название [2].
   "Изменение размера и порядка взимания" требует дополнительных пояснений (к ним перейдём позже), но уже из названия явно следует отмена дополнительного раскладочного сбора. Чтобы понять смысл и значение этого новшества, разберёмся подробнее c развитием промыслового налога в конце XIX и начале XX века.
   Ещё в начале царствования Александра III промысловый налог взимался по старинке, в виде продажи патентов ("свидетельств" и "билетов", дающих право заниматься торговлей или промышленностью до конца года). Патенты имели разную цену в зависимости от разряда, так что воротила-первогильдеец платил больше мещанина, пробавляющегося "мелочной торговлей". Однако два владельца одинаковых патентов даже при очень разной прибыли платили одинаковую сумму, таким образом, уплачивая в налог очень разные доли своей прибыли. Это резко ограничивало сборы в бюджет. Даже точно зная, что крупные предприятия легко могли бы платить больше, правительство не могло повысить ставки налога, потому что повышение затронуло бы и бедные предприятия, платёжные возможности которых находились на пределе.
   Корень бед, следовательно, состоял в том, что при определении разряда необходимого патента агенты казны ориентировались не на прибыль предприятия, а на внешние признаки. Вот как отзывался об этих внешних признаках П. Зверев, податной инспектор 1-го Тюменского участка, в преддверии съезда податных инспекторов Тобольской губернии в 1902 г.: "Инспекторская моя практика <...> приводит к заключению, что разграничение торговли на оптовую, розничную и мелочную в подавляющем большинстве случаев является остатком пережитка тёмных времён и не имеет того реального значения, какое ему придаёт существующее законоположение; что размеры и формы продажи товаров для одного и того же рода торговли, который отмечается разрядом выбранного документа, весьма различны; <...> что, по времени, наиболее целесообразным является обложение торговли и промыслов по размерам их <...> оборотов; что переход в нему, являясь ответом на выражение здорового и разумного желания торгово-промышленного класса <...> заменит своею определённостью и постепенностью размеров обложения то безобразное туловище, о котором так метко сказано в трактате академика Янжула "Финансовое право"" [3].
   Приведённое высказывание выбрано главным образом из-за того, что оно принадлежит перу не департаментского теоретика, а рядового податного инспектора, глядящего на проблемы торгово-промышленного обложения "снизу". Вообще же цитат на эту тему можно привести много. Для минфиновских сотрудников разных уровней необходимость замены патента обложением, пропорциональным доходу, была явной. Это верно не только для начала XX в., но и, во всяком случае, для начала 1880-х гг. Тогда в верхах состоялось инициированное Н.Х. Бунге обсуждение реформы промыслового налога [4]. Как резюмирует Н.И. Ананьич, "Попытка Бунге покончить с патентной системой обложения <...> вызвала протесты предпринимателей, на защиту которых встал и Государственный Совет" [5]. Реформа всё же состоялась в 1885 г. Она не устранила патент, но в дополнение к нему ввела сборы: процентный (с "отчётных" предприятий, публикующих доступные для проверки отчёты) и раскладочный (с предприятий неотчётных, прибыль которых обычно не подтверждается достоверными документами). Оба сбора исчислялись в зависимости от прибыли предприятия: действительной - в случае наличия правильных бухгалтерских книг и предполагаемой - в случае их отсутствия.
   С точки зрения данной статьи появление раскладочного сбора важно по двум причинам. Во-первых, для определения размера прибыли, подлежащей обложению раскладочным сбором, пришлось разрабатывать особый механизм податных присутствий, в котором определением налогооблагаемой базы занимались не только чиновники, но и представители плательщиков. О реформировании этого механизма в 1917 г. речь ещё пойдёт. И во-вторых, введение в промысловый налог подоходной составляющей стало первым шагом на пути борьбы против патента.
   Правда, борьба эта на первых порах принесла не очень большие успехи. Даже после реформы 1885 г. львиную долю сборов по промысловому налогу обеспечивал патент с его неравномерностью. Но движение началось, и направление его было задано. Через тринадцать лет следующая реформа вывела дополнительный налог уже на первое место по сумме поступлений. Это было сделано за счёт введения в состав дополнительного налога ещё двух составляющих: для отчётных предприятий - процентного сбора с капитала, для неотчётных - сбора "с излишка прибыли".
   Всего, согласно Положению о государственном промысловом налоге 1898 г., неотчётные предприятия должны были платить в счёт промыслового налога три сбора. Во-первых, это патент, для одних чрезмерно лёгкий (может быть, доли процента), для других - чрезмерно тяжкий (десятки процентов). Во-вторых, раскладочный сбор в виде одинакового для всех процента (около 1,5-2 %), несущественно повышающий доход казны от мелких предприятий и существенно увеличивающий поступления от крупных. В-третьих, сбор "с излишка прибыли", взимаемый с той части прибыли, "которая превышает в тридцать раз оклад основного промыслового налога, уплаченного за данное предприятие" [6]. (Значит, если цена одного лишь патента уже превышала 3,3 % установленного раскладочным присутствием дохода предприятия, то сбор "с излишка прибыли" не платился). Таким образом, этот последний сбор не только давал казне дополнительный доход (3,3 %) с богатых предприятий, но и отчасти выравнивал обложение предприятий богатых и бедных.
   Тем не менее, и после реформы С.Ю. Витте у бедных плательщиков промысловый налог (по сумме всех трёх составляющих) забирал большую долю дохода, чем у богатых [7]. То есть, распределение налогового бремени оказывалось прямо противоположно вожделенному прогрессивно-подоходному принципу, который к концу XIX в. проник не только в европейскую финансовую мысль, но и в российскую налоговую практику (прогрессивную шкалу имел квартирный налог, а после 1898 г. - и процентный налог с прибыли отчётных предприятий).
   Поэтому ещё до Русско-японской войны Минфин добился "высочайшего соизволения" на очередной пересмотр Положения "во всём его объёме". Этот пересмотр так и не успел до мировой войны достигнуть логического конца, встретив традиционное сопротивление влиятельных промышленников [8] и увязнув в согласованиях. Но ясно, что сотрудники Минфина продолжали толкать воз в прежнем направлении. "Оставляя без изменения в основных чертах существующее обложение прибылей предприятий раскладочным и окладным сбором, проектируется эти прибыли сделать единственным основанием обложения, отказавшись от параллельного взимания с этих же предприятий налога по внешним признакам" [9]. Так резюмировались реформаторские предложения в обстоятельном проекте, внесённом в Госдуму в сентябре 1909 года за подписью министра В.Н. Коковцова. Для самых мелких предприятий (вроде разносной, развозной торговли, прибыль которых трудно учесть) патент должен был сохраниться, но в качестве единственной составляющей промыслового налога. Зато для торговых предприятий первых трёх и промышленных первых четырёх разрядов предполагалось патент ликвидировать, одновременно сбор "с излишка прибыли" превратив в сбор с прибыли вообще и повысив его до 6 %. Кроме процентного сбора, они должны были бы по-прежнему платить и раскладочный сбор на уровне примерно 2 % прибыли. С точки зрения техники взимания налога обособление раскладочного сбора при описанной реформе едва ли имело бы смысл. Проще и логичнее было бы его отменить, взамен увеличив на те же 2 % процентный сбор. По всей видимости, раскладку предполагалось сохранить, чтобы свести к минимуму число изменений, вызывающих раздражение консерваторов.
   На деле вместо коренных изменений правительство ограничивалось временными поправками, повышающими ставки для наиболее зажиточных плательщиков. Что касается неотчётных предприятий, процентный сбор "с излишка прибыли" вырос сначала до 5 % (1906 г.), а затем и до 7,5 % (1914 г.) [10]. Но от планов реформы Минфин не отказывался. Видимо, не случайно на исходе июля 1917 г. в официальном еженедельнике Министерства финансов появляется статья Ев. Полюты "К реформе промыслового обложения". Неизвестно, был ли её автор в этом время сотрудником Минфина, но известно, что предшествовавшие налоговые реформы, как правило, сопровождались подробными статьями в "Вестнике финансов", объясняющими необходимость реформы и излагающими её суть. Всё внимание Ев. Полюта сосредотачивает на основном промысловом налоге. "Общеизвестно, что патентный сбор создаёт регрессию в промысловом обложении" - заявляет он в одном из первых абзацев и далее подробно критикует разбивку предприятий на разряды по внешним признакам. При этом его заботит не только чрезмерное обложение мелких торговцев, но и недостаточное обложение крупных предприятий. По подсчёту автора, предельная ставка обложения даже крупных неотчётных предприятий не дотягивает и до 11 %. В то же время крупные отчётные предприятия должны платить в казну 23 % прибыли. "Отменяя патентный сбор, вводя прожиточный минимум и прогрессию, наша казна облегчит существование всей армии мелких сельских торговцев и найдет новый крупный источник дохода в повышенных ставках для крупных неотчетных предприятий" - так резюмирует свои предложения автор статьи [11].
   Сама по себе публикация статьи в "Вестнике финансов" ещё не даёт гарантии, что она в подробностях отражает точку зрения Министерства финансов. Тем не менее, показательно, что она вполне укладывается в традиционную линию на уничтожение патента, которую уже несколько десятилетий последовательно проводило министерство.
   Однако реформа 13 октября 1917 г. оказалась иной. Как мы видели, реформа не отменила патент, зато отменила раскладочный сбор. Почему исходный замысел подвергся такому изменению - об этом можно достоверно судить лишь с опорой на подготовительные материалы, работать с которыми мне не доводилось. Но и без этого можно оценить смысл произошедшей перемены. В том, что сохранился патент, ничего удивительного нет: Минфину не впервой было уступать эту позицию. Но для чего уничтожать более передовой по сравнению с патентом раскладочный сбор, появление которого стало в 1885 г. крупной реформой? Отмена раскладочного сбора - это движение вперёд или вспять?
   Ответить на этот вопрос мы можем, сопоставляя раскладочный сбор не с патентом, а с процентным сбором "с излишка прибыли". Оба они взимаются в виде доли от прибыли, но первый берётся со всех предприятий (и личных промысловых занятий) определённого разряда, независимо от того, какую долю забирает у них патент. Второй же (сбор "с излишка прибыли") взимается лишь с тех, для кого патент не обременителен. В то же время, наличие двух сборов, платимых в виде процента с одной и той же базы (прибыль, определяемая раскладочным присутствием с опорой на "нормальный процент прибыльности" по отраслям) выглядит ненужной сложностью.
   Поэтому устранение раскладочного сбора, с одной стороны, делало устройство дополнительного промыслового налога более логичным (два процентных сбора соединяло в один). С другой - делало дополнительный промысловый налог с неотчётных предприятий не частично выравнивающим, а полностью выравнивающим. При этом, конечно, сохранение патента само по себе оставляло сильную неравномерность налога.
   Единственное возражение, которое могло возникнуть против такой реформы - нарушение интересов бюджета, теряющего раскладочный сбор. Но интересы бюджета были учтены очень просто - повышением ставки процентного сбора "с излишка прибыли". Теперь он был установлен в размере 7 % в качестве постоянной меры, а временно на 1918 г. - в повышенном размере: 9,5 %. До этого, напомню, сбор "с излишка прибыли", по правилам 1914 г., был установлен на уровне 7,5 % - таким образом, его повысили как раз на 2 %, потерянные из-за отмены раскладочного сбора. Это и есть то самое "изменение размера" налога, которое упоминается в заглавии закона 13 октября 1917 г.
   Итак, по итогам реформы дополнительный промысловый налог с неотчётных предприятий стал более простым, что всегда полезно, и более уравнительным, что соответствует духу всей борьбы Минфина за изменение промыслового налога. Предложения МФ, однако, были воплощены не полностью: не удалось ни повысить обложение крупных неотчётных предприятий, ни отменить патент.
   Но этим изменения не ограничились. Пора перейти к пока лишь кратко упомянутому "изменению порядка взимания" процентного сбора с неотчётных предприятий. Этот порядок с 1885 г. опирался на работу раскладочных присутствий. Именно присутствия проверяли заявления плательщиков об обороте минувшего года (и повышали его, если находили заниженным)
   Исключительность этой системы состояла в том, что большинство членов раскладочных присутствий составляли плательщики налога (как правило, 6 человек против 2 представителей казны). Они, следовательно, могли настоять на заведомо неверном решении, стремясь полегчить себе или сотоварищам. Поэтому за присутствиями всегда существовал строгий присмотр. Составленные ими раскладки внимательно проверялись в казённой палате, "нормальные проценты", установленные присутствием для разных отраслей своего уезда, сопоставлялись с подобными показателями по другим уездам, и казённая палата имела полное право изменить любые цифры, принятые присутствием. (Правда, несогласные плательщики имели право обжалования до Сената включительно, но то было право отдельных плательщиков, а раскладочные присутствия казённой палате подчинялись).
   Что изменилось после закона 13 октября? Мелочь: изменилось название (поскольку раскладочный сбор исчез, присутствия стали называться не раскладочными, а участковыми). Более существенно: присутствия стали более самостоятельными. Это не явно следует из самого закона, где новизна растворена в изложении всего порядка работы присутствий, включающего немало привычных явлений. Но эту новизну чётко отметили практики податного дела.
   6 апреля 1918 г. Наркомат финансов РСФСР издал циркуляр № 1160 "По поводу отмены промыслового раскладочного сбора". Циркуляр подписали помощник наркома А. Аксельрод (из новых, большевистских руководителей) и директор Департамента окладных сборов Г. Курило (занимавший эту должность с марта 1917 г.). Как видно из работы Е.Н. Соколова [12], то было время, когда только что пришедший во главу наркомата И.Э. Гуковский пытался вернуть страну от чрезвычайщины контрибуций к регулярным налогам. Излагая изменения, внесённые законом 13 октября 1917 г., авторы циркуляра подчеркнули, что изменения в компетенции раскладочных присутствий "представляются весьма существенными, налагая, между прочим, на Участковые <...> по промысловому налогу Присутствия в высокой степени ответственные обязанности" [13].
   Раньше участковые присутствия производили лишь подготовительную работу по определению окладов налога, а решение принимало общее присутствие казённой палаты, которое выполняло таким образом роль первой инстанции. Теперь участковые присутствия сами стали первой инстанцией: получили право устанавливать оклады промыслового налога и изменять их по возражениям плательщиков. Значение же второй инстанции (рассматривающей жалобы плательщиков, а равно и недовольных мнением большинства председателей участковых присутствий) сохранилось за губернскими (областными) присутствиями. Что тогда осталось казённым палатам? За ними сохранилось "установление <...> групп торговых и промышленных предприятий и личных занятий и утверждение процентов средней прибыльности, определенных для каждой группы Участковыми <...> присутствиями" [14].
   Итак, вся подготовительная работа по участку осталась по-прежнему за участковыми присутствиями, но теперь часть решений они получили право утверждать без рассмотрения в казённой палате. За палатой законодатель оставил лишь то, что может потребовать сравнения данных разных уездов. Ясно, что этим отдельное присутствие (работающее в рамках уезда) заниматься не может. Чиновники же, работающие в палате и имеющие перечни "нормальной прибыльности" по всем уездам губернии, могут их сопоставить и увидеть какие-либо нестыковки, большое расхождение между процентами прибыльности одной отрасли в соседних уездах. За счёт этого участковые присутствия будут вынуждены учитывать опыт своих соседей, легче будет избежать явно неверных цифр. Но что касается дел внутриуездных (размер оборота каждого отдельно взятого предприятия) - это отдавалось на откуп местному обществу в лице участкового присутствия. Речь, таким образом, не идёт об удлинении цепочки органов, участвующих во взимании промыслового налога; речь идёт о передачи части полномочий: от чиновников - к выборным.
   Оценить значимость этой перемены позволяют ещё два циркуляра, изданные по разные стороны фронтов Гражданской войны. Советский Наркомфин вернулся к теме прошлогодней реформы незадолго до завершения первой пореформенной кампании работы участковых присутствий. На сей раз циркуляр был полностью посвящён работе участковых присутствий [15]. Вот что в нём говорится: несмотря на изменения, внесённые законом 13 октября 1917 г., деятельность участковых присутствий "ни в коем случае не может впредь считаться свободной" от законодательно закреплённого наблюдения казённых палат. "Как вследствие этого, так и потому, что первый опыт выполнения участковыми и особыми присутствиями и их председателями новых довольно сложных обязанностей, особенно в исключительных условиях текущего года, требует тщательного надзора и проверки", необходимо "во всяком случае не позже 1 ноября" всё делопроизводство присутствий передать для изучения в казённых палатах на предмет выявления возможных ошибок и "преподания нужных директив".
   Неизвестно, какой результат дало рассмотрение советскими казёнными палатами участковых материалов, но известно, что сходные проблемы волновали по итогам первого года действия реформы и омское правительство А.В. Колчака. На это указывает циркуляр, посвящённый вопросу "о последствиях, которые должно влечь за собою обнаружение ревизионным путем случаев явно неправильного и нарушающего интересы казны производства означенной работы Участковыми по промысловому налогу Присутствиями" [16]. Ни в самом законе 13 октября 1917 г., ни в уже известном нам советском циркуляре (от 6 апреля 1918 г.) колчаковские налоговики не нашли пояснений, что делать в названном случае. "Между тем, в первый же год действия этого закона уже успели обнаружиться случаи неудовлетворительного выполнения некоторыми Участковыми Присутствиями возложенной на их ответственной задачи".
   Примеров "не отвечающего требованиям закона производства раскладок" автор циркуляра не привёл, но зная круг полномочий участковых присутствий, мы можем предположить, что речь идёт о занижении прибылей предприятий участка. Самое простое для этого средство - утверждение присутствием заявленного предпринимателем оборота, вопреки наличию сведений о том, что цифра занижена [17]. В прежние времена неправильные раскладки были бы возвращены на переработку казённой палатой; теперь она этого полномочия лишилась.
   В поисках решения омские чиновники выстроили целую логическую цепочку: следующей (над участковым присутствием) инстанцией является губернское присутствие, в состав которого обязательно входит управляющий казённой палатой, который по закону обязан наблюдать за деятельностью участковых присутствий, наблюдение же "без вытекающего из него права принимать меры к устранению замеченных неправильностей являлось бы лишенным значения". За всем этим следовала министерская резолюция: "предоставить Губернским (Областным) по промысловому налогу Присутствиям право отмены в целом или в отдельных частях, по ясно и подробно мотивированным представлениям о том Управляющих Казенными Палатами, тех производств Участковых Присутствий по обложению процентным сбором неотчетных предприятий, в коих ревизионным или иным путем будут обнаружены явные и притом существенные нарушения законного порядка исчисления дополнительного промыслового налога, клонящиеся к причинению ущерба интересам казны".
   Туманное выражение насчёт "иного пути" разъясняется далее: речь идёт всего лишь об "истребовании" делопроизводства из участка в казённую палату (точно так же, как в советском циркуляре полугодовой давности).
   Интереснее другое: зачем издавать специальный циркуляр с мудрёным обоснованием, если губернские присутствия и без того имеют право пересматривать решения участковых присутствий, а председатели участковых присутствий (податные инспектора, прямо подчинённые казённой палате) и без того имеют право требовать такого пересмотра? Единственное приходящее на ум объяснение - податные инспектора не оспаривают тех решений, которые председатель казённой палаты считает неверными и даже явно ущербными для казны. Вот зачем потребовалось председателю казённой палаты присваивать то право, какое уже было у податных инспекторов - право обжалования решения участкового присутствия.
   Таким образом, циркуляр от 26 февраля 1919 г. показывает не только то, что плательщики промыслового налога пытались использовать полученные ими дополнительные полномочия для облегчения бремени налога. Но также и то, что представители фиска не всегда были едины в своих действиях. "Столичные" сотрудники казённой палаты иной раз воспринимали как неприемлемые те решения участковых присутствий, которыми удовлетворялись местные чиновники (податные инспектора).
   Приведённые немногочисленные цитаты, конечно, недостаточны для того, чтобы делать развёрнутые выводы о последствиях воплощения закона 13 октября 1917 г. Но они позволяют убедиться в том, что вторая составляющая реформы ("изменение порядка взимания" дополнительного промыслового налога) оказалась не менее важной, чем первая. В таком случае попробуем выяснить происхождение этой составляющей. Давно ли реформаторы стали настаивать на усилении роли участковых присутствий?
   Ещё в 1906 г. "в отношении учреждений, ведающих промысловым обложением", планировались "лишь незначительные изменения" (допуск в участковые присутствия представителей земства и городского самоуправления) [18]. Сентябрьский проект 1909 г., кроме того, намечал и более важную перемену соотношения представителей власти и общества. По старому закону в участковых присутствиях преобладали плательщики, зато начиная с губернского уровня численный перевес имели чиновники. Теперь же предлагалось на всех уровнях представительство казны и плательщиков сделать равным [19]. Однако в подробных разъяснениях министерских замыслов ничего не говорится о расширении полномочий участковых присутствий.
   Нечто новое можно почерпнуть из брошюры, растиражированной в 1914 г. [20]. Сочетание грифа ("Совет съездов представителей биржевой торговли и сельского хозяйства") и адреса типографии ("Типография В.Ф. Киршбаума, д[ом] М[инистерст]ва Финанс[ов] на Дворц[овой] площ[ади]) позволяет предположить, что речь идёт о новой редакции проекта, изменённого с учётом пожеланий предпринимателей. В отличие от министерских представлений в Госдуму, здесь отсутствует такой полезный раздел, как "законодательные мотивы", новшества не выделены явно. Но внимательное изучение статей показывает, что предложение об уравнении представителей власти и общества ограничено лишь высшими уровнями власти; в участковых же присутствиях сохранилось преобладание плательщиков [21]. Таким образом, исходное предложение сохранилось в проекте 1914 г. лишь в части, выгодной для предпринимателей.
   Ещё одно новшество: участковое присутствие само определяет оборот и прибыль предприятия, рассылает окладные листы, рассматривает возражения на раскладку [22]; казённая же палата лишь утверждает нормальный процент прибыльности и отраслевую разбивку предприятий [23] - вопреки текущему положению дел [24], но в согласии с будущим законом 13 октября 1917 г. С другой стороны, решения участкового присутствия - в отличие от закона 13 октября - полагалось обжаловать не в губернское присутствие, а в казённую палату [25]. И хотя это ещё не означает права председателя казённой палаты обжаловать участковые раскладки по собственной инициативе (что, как мы видели, стало камнем преткновения для омских налоговиков в 1919 г.), это всё-таки реверанс в сторону традиционных полномочий казённой палаты. Таким образом, по части усиления роли участковых присутствий закон 13 октября 1917 г. пошёл дальше дореволюционных проектов.
   Подведём итоги. Реформа промыслового налога, произведённая 13 октября 1917 г., показывает, что налоговая политика Временного правительства не исчерпывалась чрезвычайными мерами. Менялась и регулярная система. Отменив дополнительный раскладочный сбор, Временное правительство проявило преемственность своей налоговой политики с дореволюционными предложениями Министерства финансов, направленными на усиление роли процентных сборов в ущерб патенту. В считанные месяцы Временное правительство провело реформу, над которой до этого бились больше десяти лет. Однако предложения, долго лежавшие под сукном при царской системе, и на сей раз оказались воплощены не в полной мере: сохранился патент, а с ним и неравномерность промыслового налога, выгодная крупным предпринимателям. Таким образом, преемственным оказалось не только направление реформы, но и постепенность перемен.
   Помимо финансовой стороны дела, в центре внимания реформаторов оказалась и общественная, прежде существенной роли в реформаторских замыслах не игравшая. Участковые присутствия по промысловому налогу получили право определять размер оборота каждого предприятия без учёта мнения казённой палаты, что означало повышение роли общества в промысловом налоге. В этом направлении реформа 13 октября 1917 г. пошла дальше дореволюционных проектов, что, вероятно, объясняется демократическим духом Февраля 1917 года.
   

Примечания:
   [*]  Работа выполнена в рамках проекта СО РАН "Государственные и общественные структуры в Сибири: взаимодействия и конфликты (XVII - начало ХХ в.)"
   [1] Волобуев П. В. Экономическая политика Временного правительства. М.: Изд-во АН СССР, 1962. Глава 4.2. Налоговая политика. С. 313-338.
   [2] Закон опубликован: Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1917. № 278. Ст. 2052. Я использовал машинописную копию (выписку из Собрания узаконений) из числа тех, которые в феврале 1919 г. рассылались Главным управлением налогов и сборов колчаковского Минфина по казённым палатам. Экземпляр хранится в фонде податного инспектора 1-го участка Барнаульского уезда: Центр хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФАК). Ф. 52 (Податной инспектор 1-го Барнаульского участка). Оп. 1. Д. 156. Л. 3-4 об.
   [3] Гос. архив г. Тобольска (ГАТ). Ф. 154 (Тобольская казённая палата). Оп. 15. Д. 226. Л. 52-53.
   [4] На самом деле, в ходе долгого обсуждения реформы М.Х. Рейтерна (воплощённой в 1863-1865 гг.) предложения о введении налога с оборота или введении раскладочной системы (подразумевающей некоторую уравнительность) тоже выдвигались. Об этом упоминается в "истории вопроса" в представлении проекта Положения о государственном промысловом налоге, составленного в министерство В.Н. Коковцова. См.: РГИА. Ф. 573 (Департамент окладных сборов МФ). Оп. 34. Д. 56. Л. 3-4 об.
   [5] Ананьич Н.И. К истории податных реформ 1880-х гг. (Введение дополнительных сборов к промысловому налогу: 3-процентного и раскладочного) // История СССР. 1979. № 1. С. 172.
   [6] ПСЗ. Собрание 3-е. Т. 18. Отд. 1. С. 512. № 15601.
   [7] Подробнее см.: Кириллов А.К. Государственный промысловый налог по итогам виттевской реформы: к оценке равномерности обложения // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2010. Т. 9, вып. 1: История. С. 118-123.
   [8] Две трети биржевых комитетов и т.п. представительских организаций высказались против реформы, жалуясь на тяжесть налогов: "В результате этой реформы должно произойти значительно перераспределение налогового бремени между отдельными предприятиям, а это означало бы существенную перемену в сложившихся уже жизненных условиях торговли и промышленности. Такая перемена, мало желательная вообще, особенно опасна в настоящий момент, когда торговля и промышленность переобременены промысловым налогом <…> Реформировать существующее обложение в смысле достижения большей уравнительности следует тогда, когда, вместе с тем, можно будет поставить вопрос и об уменьшении налогового бремени" (РГИА. Ф. 573. Оп. 34. Д. 56. Л. 22 об.).
   [9] РГИА. Ф. 573. Оп. 34. Д. 56. Л. 20.
   [10] Закон 1906 года исследователям хорошо известен. См., например: Шепелёв Л.Е. Царизм и буржуазия в 1904-1914 гг. Проблемы торгово-промышленной политики. Л.: Наука, 1987. С. 215. О временном полуторакратном повышении всех разновидностей дополнительного промыслового налога в 1914 г. можно узнать из срочного циркуляра Департамента окладных сборов МФ казённым палатам, отпечатанного 29 октября 1914 г. См.: ГАТ. Ф. 152 (Тобольское общее губернское правление). Оп. 18. Д. 28. Л. 207-208 об.
   [11] Полюта Ев. К реформе промыслового обложения // Вестник финансов, промышленности и торговли. 1917. № 30. С. 92-96. (Для краткости журнал обычно называли Вестником финансов).
   [12] Соколов Е.Н. Финансовая политика Советской власти (октябрь 1917 - август 1918 гг.). Рязань: Ряз. гос. ун-т имени С.А. Есенина, 2008.
   [13] РГИА. Ф. 573. Оп. 33. Д. 083. Л. 2 об.
   [14] РГИА. Ф. 573. Оп. 33. Д. 083. Л. 3.
   [15] Циркуляр № 3422 от 31 августа 1918 г., за подписью замнаркома Д. Боголепова и временно управляющего Департаментом окладных сборов А. Добросмыслова. См.: РГИА. Ф. 573. Оп. 33. Д. 83. Л. 33-33 об.
   [16] Циркуляр № 406 от 26 февраля 1919 г., издан Отделом налогов и пошлин Главного управления налогов и сборов МФ в Омске. См.: ЦХАФАК. Ф. 52. Оп. 1. Д. 156. Л. 5-6 об.
   [17] Даже если тот или иной предприниматель не являлся членом присутствия, представителям плательщиков могло быть выгодно занизить его доходы. В работе присутствий часто применялось суждение по аналогии, поэтому оценка дохода каждого предпринимателя затрагивала интересы всех предпринимателей участка.
   [18] Об этом можно судить по записке "Главные основания проекта изменений Положения о государственном промысловом налоге", отпечатанной в типо- или литографии и хранящейся в РНБ под шифром 134 // 202. Выходных данных она не имеет, но составлена и оформлена по образу министерского представления (от предыстории дела к предлагаемым изменениям формулировок закона, с выносом на поля названий разделов). Записку можно приблизительно датировать второй половиной 1906 - первой половиной 1907 г., опираясь на упоминание в тексте: а) итогов раскладки дополнительного промыслового налога за 1906 г.; б) суммы раскладочного сбора, назначенной на 1907 г.
   [19] РГИА. Ф. 573. Оп. 34. Д. 56. Л. 46 об.
   [20] Проект положения о государственном промысловом налоге. СПб., 1914.
   [21] Проект положения о государственном промысловом налоге. СПб., 1914. Ст. 7, 21, 24, 27 (с. 9, 12-13).
   [22] Проект положения о государственном промысловом налоге. СПб., 1914. Ст. 143, 160, 165, 167 (с. 40, 44, 45).
   [23] Проект положения о государственном промысловом налоге. СПб., 1914. Ст. 117-119 (с. 35-36).
   [24] См. ст. 138-142 Положения о государственном промысловом налоге 1898 г. (ПСЗ. Собрание 3-е. Т. 18. Отд. 1. № 15601. С. 510-511).
   [25] Проект положения о государственном промысловом налоге. СПб., 1914. Ст. 247-248 (с. 61).